В Новосибирском классическом театре состоялась премьера спектакля «Последний срок» по одноименной повести Валентина Распутина.
Спектакль – как глоток свежего деревенского воздуха и родниковой воды. Русская реалистическая драма на сцене классического театра. Не исковерканная режиссерскими инверсиями, столь привычными сегодня на российском театре, живая плоть живейшего русского языка распутинской прозы.
Режиссер Сергей Дубровин словно открывает перед зрителями книгу (да, изрядно подзабытую, а может, и ни разу еще многими современниками не читанную) и перед ними предстает до боли знакомая картина русской жизни.
У постели умирающей старухи Анны собирается семья: два сына и две дочери, ждут еще самую младшую, Таньчору. Старуха «отложила» смерть, чтобы в последний раз взглянуть на своих кровинушек.
Немудреная деревенская обстановка – кровать с ситцевой занавеской, стол и стулья, уголок бани (мужская «половина», где происходит часть действия с неизменным атрибутом русской жизни – бутылкой). Евгений Кормин, сыгравший эпизодическую роль соседа Степана, как нельзя лучше подчеркивает эту неизменность деревенского бытия.
Последний срок… Для чего я жил-был на этой земле? Такой вопрос рано или поздно задают себе и великие мира сего, и простые пахари. Прощание с родными – будто попытка старухи Анны делегировать этот вопрос им – чтобы успели задуматься об этом еще до того, как придет их последний срок. Может, впервые в жизни мать вот так говорит со своими детьми – расспрашивая о самом важном, заставляя вспоминать детство, выдавая сокровенное.
Анна (Галина Филенкова) ведет диалог сама с собой, с детьми, с товаркой Миронихой и со всем божьим миром так, что веришь - другого раза у нее точно не будет. Актриса держит спектакль без единой фальшивой ноты. От беспомощного тела, распластанного на кровати, вокруг которого хлопочут родные, актриса поднимает свою героиню до монументального образа женщины-матери, на которой держится все: и семья держится, и деревня, и вся наша матушка Россия.
В ней все точно: голос, интонация, пластика. Как старуха лежит – должно быть, это неимоверно трудно – играть лежа! Как она садится. Как по-разному держится со своими детьми. С каждым героем у Анны – своя интонация. С Люсей – боязливая, с Ильей – жалеючая, с Варварой – простецкая, с Михаилом – строгая, с внучкой Нинкой – ласковая, со снохой Надей – запоздало виноватая, с подругой Миронихой – откровенная.
Действие развивается неспешно. Вроде и исполнила Анна свою земную миссию: выкормила и вырастила пятерых детей, а все ж душа болит. И за себя болит: все ли по совести делала. И за них болит: так ли, по совести ли, живут?
Вот они стоят пред матерью и говорят… собой. Актеры постарались далеко не уходить от авторского изображения характеров героев. Городская Люся (Алёна Устюжина) - нервная, привыкшая жить для себя, любящая поучать других.
Иногда кажется, что актриса слегка утрирует черты героини, делая ее этакой ходульной мегерой. Совсем иная – тетёха Варвара (Наталья Мастихина), роль сыграна просто блестяще, актриса ярко раскрывает образ неумехи по жизни, плывущей по течению, что называется, простота хуже воровства.
Суетливый пустоватый Илья (Андрей Николаев) все время потирает руки, чешет в затылке, по виду - подкаблучник, человек «ни то ни сё», отчего тайком и жалеет его мать. Михаил (Алексей Кузнецов) на фоне своей родни выглядит наиболее цельной и честной натурой – и актер убедительно это показывает. Наверное, потому что не отрывался от земли, не искал залетного счастья, а остался при матери и, в отличие от других, плохо ли, хорошо, выполнял свой сыновний долг.
Под стать ему и жена Надя (Марина Переладова), существо любящее и кроткое, казалось бы, и снох таких не бывает. Ан нет, бывает – старуха Анна призналась в этом самой себе у последней черты: Надя была ей послана взамен дочери Таньчоры, а эту замену она обнаружила только сейчас… Правда, иногда героиня буквально сливается с предметами обстановки, возможно, в дальнейшем у актрисы появятся более выразительные черты в изображении Нади.
Встретившись после долгой разлуки у постели умирающей матери, братья и сестры о чем-то разговаривают, но видно, как далеки они друг от друга, живут в разных измерениях, у них словно и нет кровного родства, любви, семейной радости… Есть только претензии, обиды, непонимание… Они не слышат друг друга, не слышат того, что говорит им мать. Может, осознание придет к ним потом, когда уже поздно будет ответить?
Увы, не придет! В диалоге с Миронихой (актриса Светлана Ивашкова) сама Анна ставит безнадежный диагноз этой вечной болезни отцов и детей: что-то стали они какие-то все беспамятные… «Мы с тобой, однако, уж две последние старинные старухи на свете остались. Боле нету. После нас и старухи другие пойдут грамотные, толковые, с понятием, че к чему в мире деется. А мы с тобой заблудилися. Теперичи другой век идет, не наш».
Миронихе в «дуэте старух» недостает бойкости, что ли, и говорит она не по-деревенски тихо, иногда невозможно разобрать слов, очень важных в этом диалоге.
Другой век пришел – жесткий, эгоистичный, точно беспамятный. Вся надежда на маленькую Нинку. Юная актриса Анна Дубровина сумела передать живой характер деревенской девчонки, которая в силу возраста еще не может понять ситуацию и взаимоотношения умом, но детская душа – все чувствует! Нельзя им уезжать сегодня! Но глухие сердцем Люся, Илья и Варвара уехали. «Возьми, баба. Они нехорошие», - этой конфеткой, протянутой старухе, Нинка хотела загладить бабушкину обиду.
Увы, никакая конфетка не поможет. Что-то безнадежно сломалось в этом мире. И шустрая Нинка, судя по всему, вырастет и уедет, оставив своих стариков. Не зря за сценой время от времени слышится призывный гудок парохода.
Но спустя годы, может, сегодня, устав от метаний в гламурно-компьютерной суете нового века, мы вновь обратимся к истокам. К своим корням. К живому языку распутинской прозы. И зададим себе главные вопросы бытия. Ведь каждому предстоит ответить на них в свой последний срок.
Светлана Сучкова,
Фото предоставлено Новосибирским классическим театром
