Два дня гастролей балета Парижской национальной оперы на сцене Новосибирского государственного академического театра оперы и балета - самое яркое, интересное и значимое культурное событие этого лета.
Бывали ли вы на спектаклях в Парижской национальной опере? Я вот тоже не бывала. Но прежде об этом не очень жалела. А теперь так и тянет в Париж, еще раз посмотреть на потрясающих своей пластикой танцовщиков и снова удивиться оригинальности мышления хореографов.
В программе гастролей - четыре одноактных балета, которые дали представление о развитии современного хореографического искусства.
Поставленные еще в 1982 году «Три гносианы» нидерландского хореографа Хансаван Манена (Les trois gnossiennes) на музыку Эрика Сати стали уже классическими. Пара танцует под рояль. Но пианист – не аккомпаниатор, а полноправный участник спектакля. Героиня - еще на пуантах, но пластика уже отошла от классической, свободные подхваты, намеренная простота танцевальных па. Балет уже вышел за классические рамки, но для хореографа все еще очень важна внешняя красота рисунка, хотя танцовщикам дана куда большая, чем в классическом балете, свобода выражения эмоций.
Это - один из истоков современного балета, и становится понятно, от чего отталкивался Эдвард Клюг, создавая свой Шепот (Ssss).
«Фавн» (Faun) Сиди Ларби Шеркауи на музыку Клода Дебюсси и Нитина Соуни - это прямое обращение к «Послеполуденному отдыху Фавна». Оно и было создано к 100- летию «Русских сезонов» в 2009 году.
Глубокий дремучий лес, в котором не танцует, а живет фавн. Не эфемерное мифическое существо, а истинное дитя природы, очень земное и неотделимое от этого леса.
Их танец с нимфой - пластичный, удивительно синхронный, соединяющий высокое и низменное в той точной пропорции, которая создает иллюзию полного слияния с природой, но остается искусством.
Предельно эмоциональный и откровенный разговор о страсти, не о любви.
Самая сложная и неоднозначная постановка - «Искусство не смотреть назад» (Theart of not looking back) израильтянина Хофеша Шехтера.
Это именно тот спектакль, ради которого зрителям на входе выдавали беруши. Балет, в котором аккомпанементом звучат голос автора, крики и гул. Где движения танцовщиц нарочито уродливы, дерганы, некрасивы порой до неприличия. Очень концептуальный, балет, в котором важен именно его смысл. И чтобы достучаться до сердец зрителя, пробудить эмоции, хореограф намеренно раздражает, провоцирует, бьет по нервам всеми доступными способами - и звуковыми, и световыми, и визуальными.
Балет начинается с фразы на английском языке: « Моя мать оставила меня, когда мне было два года». Далее речь продолжается, ускоряясь, и я не уверена, что и в англоязычной стране можно разобрать, о чем именно говорит автор. Но и не надо разбирать, ибо дальше начинается танец. Бесконечное движение по замкнутому кругу - девять женщин танцуют завораживающий своей неправильностью танец. Становятся в классическую стойку для батмана, выстраиваются в праздничную Ханукию – традиционный еврейский девятисвечник, - чтобы вновь распасться и корчиться на полу. И так несколько раз за тридцать минут балета. От хаоса к порядку, от порядка к хаосу.
И снова и снова звучит голос «Шехтера « Я тебя не прощаю»…
Балет – провокация, протест, крик. Если мы не научимся отпускать свое прошлое, мы так и будем метаться по кругу, в котором даже прекрасные танцовщицы теряют человеческий облик, красота сменяется уродством…
С точки зрения философии – мысль очень интересная, неоднозначная, требующая осмысления и раздумий. Эстетически очень непривычный балет. Но с другой стороны - в истории евреев искусство танца и балета прежде не было развито, современным израильским хореографам приходится создавать его буквально с нуля, не опираясь на традицию. И это действительно очень непривычный для нас балет. Такого мы точно никогда не видели.
«Канон Времена года» (The seasons’ canon) на музыку Макса Рихтера по мотивам Антонио Вивальди был поставлен специально для балета Парижской оперы Кристалл Пайт. Самый новый из привезенных балетов. Самый грандиозный и потрясающий.
Пятьдесят четыре танцовщика на сцене двигаются, словно единое существо. Рой. Времена года – как времена жизни – время любви и ненависти, умирания и возрождения. Рой распадается на отдельные личности, взлетает над сценой и улетает вдаль. Совершенно нереальная пластика рук, когда ты воочию видишь осиные лапки. Удивительная картина, созданная телами танцовщиков …
Завораживающая музыка Макса Рихтера и совершенная пластика не дают отодвинуться, отгородиться. Ты – зритель - тоже становишься частью этого роя, участником этого действа.
И слова из буклета «Сегодня балет Парижской оперы – один из основных центров живого современного искусства» обретают смысл и плоть.
Мы привыкли думать, что уж в области балета-то мы впереди планеты точно, и на пресс-конференции, посвященной открытию гастролей, художественный руководитель балета Парижской национальной оперы Орели Дюпон рассыпалась в комплиментах русской балетной школе, рассказывала, что работа рук в русском балете необыкновенная и такой нигде нет. Но… Мы же своими глазами видели те самые осиные лапки, которые и на руки-то не похожи!
И когда руководитель балета рассказывая, как ищет хореографов, которые могли бы увлечь труппу, говорит: «Я думаю, что моя задача как художественного руководителя - постоянно предлагать нашим артистам что- то новое, чтобы они могли развиваться в своей карьере», остается только завистливо вздыхать .
Хотя в чем похожи все руководители театров – в поисках зрителей. Орели Дюпон признается: «И еще мы все время работаем над привлечением зрителей, думаем, чем можем заинтересовать тех, кто пока еще не увлекался балетом».
Надо признать, ей это удается. Теперь и в Новосибирске добавилось зрителей, которые мечтают попасть на спектакли балета Парижской национальной оперы.
Евгения Буторина
Фото автора (6, 7), фото Agathe Poupeney предоставлено театром (1- 5).
